Сеппуку, харакири: история самоубийственного ритуала самураев

Самоубийство – это не выход

И все же не зря в большинстве традиций суицид считается страшным грехом. Системно-векторная психология Юрия Бурлана говорит о том, что самоубийца полностью стирает свой след в психическом, уничтожая навсегда свою душу, а вместе с ней и весь свой вклад в развитие человеческого вида. С точки зрения природы это является самым большим грехом. Ведь ценность каждой отдельно взятой человеческой жизни определяется тем, насколько человек способствовал выживанию целого.

Пока звуковая мера болеет на уровне нации, человечества, природа болеет вместе с ней, отвечая катаклизмами, которых становится все больше, что жители Японских островов ощущают на себе самым явным образом.

Способность выйти за рамки индивидуального развития, почувствовать себя частью целого, понять это целое, как самого себя – вот что излечивает звукового человека вне зависимости от места его проживания. Это могло бы стать реальным решением проблемы суицидов не только в Японии, но и во всем мире. Для этого и существует системно-векторная психология – наука о душе человека, позволяющая глубоко познавать себя и окружающих людей, наполнять звуковые желания поиска смысла жизни.

Если вам интересно узнать все о себе и о мире, записывайтесь на бесплатные вводные онлайн-лекции Юрия Бурлана. Регистрируйтесь здесь: www.yburlan.ru/training/registration-zvuk

Единственно достойной смертью для самурая было сеппуку

Порой приходится читать, что самураи чуть ли не мечтали поскорее вспороть себе живот кинжалом для пущей самурайскости и пафосности.

Разумеется, это такой же романтический бред, как и «жаждавшие поскорее попасть в чертоги Вальхаллы» викинги.

Процедура эта весьма и весьма неприятна. Жуткая, жгучая боль, кровища, кишки… Не случайно практически обязательной частью церемонии стало срубание секундантом головы после первого же разреза. Из соображений гуманизма и эстетики.

На деле сеппуку в эпоху феодальных войн совершали из совершенно практических соображений. В силу сложившихся традиций выкуп пленных по европейскому образцу не слишком практиковался. Вместо него пленных просто убивали и подносили головы сюзерену. Или не просто — сначала поглумившись. Посему многие предпочитали опередить врага и решить вопрос самостоятельно.

Почему именно так? Похоже, что попросту в силу… моды. Так убил себя знаменитый даймё Минамото-но Ёримаса после поражения в войне Гэмпэй — ставшей легендарной и вообще самурайским эпосом. Остальные решили: чем мы хуже? И понеслось.

Во времена сёгуната Токугава ритуал был почётной, не позорящей казнью. Примерно соответствовавшей расстрелу вместо повешения, или срубанию головы мечом вместо топора. От казнимого не требовалось слишком увлекаться процессом — важен был сам факт соблюдения условностей. Порой вместо кинжала и вовсе выдавали веер, которым символически касались живота — после чего теряли голову, но не честь.

Harakiri and seppuku. Харакири и сеппуку –, что это?

Харакири и сеппуку – что это? Разница между харакири и сеппуку, чем они отличаются

Сеппуку – древний японский самурайский ритуал самоубийства, совершавшийся по определенным правилам.Сеппуку самурай делал, если был обесчестен, допустил гибель хозяина – дайме, либо по приговору. Совершая сэппуку, самурай показывал свое пренебрежение смертью, храбрость и верность своему сюзерену.Харакири – слово, которое японцы используют в разговорной речи. Сеппуку и харакири пишутся одними и теми же двумя иероглифами, только поменянными местами. Если сэппуку предполагал четкое следование правилам, то харакири означает означает простое самоубийство без ритуала, вспарывание живота. Другими словами – харакири делали простолюдины, а сэппуку – самураи, хотя по сути это практически одно и то же.

Как совершался сеппуку? Процесс проведения обряда.При проведении ритуала самоубийства самурай должен был оголить живот и особым образом его разрезать– крестом, двумя движениями, сначала от одного бока к другому, затем от груди до пупка. Другой способ – разрезание живота буквой X . В наиболее поздние времена стал общепринят не такой болезненный метод – самурай втыкал вакидзаси себе в живот, наваливаясь на меч всем телом.При совершении сэппуку самурай был обязан вести себя достойно, не корчиться от боли, не кричать, не падать, стараться сделать свою смерть красивой. Если самурай терял контроль над собой во время самоубийства, это считалось большим позором. Для того, чтобы избежать этого, со временем сэппуку стало совершаться с использованием специального помощника – кайсякунина, который отрубал голову самураю, вонзившего в живот нож.

Моменты отрубания головы могли отличаться в зависимости от ситуации и предшествующих соглашений. Кайсяку желательно было таким образом отрубить голову, при котором голова оставалась висеть на полоске кожи, так как в противном случае она могла покатиться по полу, что считалось неэстетичным. После совершения обряда кайсяку протирал клинок белой бумагой, отсеченную голову поднимали за волосы и показывали свидетелям, после чего накрывали тело белой тканью.Сэппуку также было распространено и среди женщин самурайского сословия, но они, в отличие от мужчин, вонзали кинжал себе в сердце или разрезали горло.

Совершение ритуального самоубийства

Среди самураев было принято носить два меча: длинным мечом, «катаной», сражались, а коротким, «вакидзаси», обезглавливали жертв. Именно коротким клинком и совершается харакири, хотя на рисунках можно встретить самураев, вспарывающих себе живот длинным мечом. Такие изображения датируются ранним периодом, когда правила совершения сэппуку не были детально прописаны. Существует вариант использования клинка без рукоятки. В этом случае лезвие для удобства оборачивалось несколькими слоями бумаги.

Традиционно место совершения харакири застилалось белой тканью. Белое кимоно одевал и сам будущий самоубийца. Данный цвет выражает траур и скорбь у японцев. Если сэппуку совершалось на природе, то небольшой участок земли засыпался песком и разравнивался. По краю устанавливались колышки-ограждения.

В обрядовом действии принимали участие двое: самурай, решившийся на харакири, и кайсаку, обезглавливающий жертву. Последнего выбирали из числа близких друзей. Только человек испытывающий искренние чувства к самоубийце способен одним взмахом длинного меча отсечь голову и избавить умирающего от мучений. Особым искусством было перерезать шею так, чтобы спереди оставалась тонкая полоска кожи. В этом случае голова совершившего сэппуку склонялась на грудь, а вытекающая кровь не обагряла зрителей.

Самураи были невероятно преданы господину

Угу. Очень. Именно поэтому хроники японских феодальных войн крутятся вокруг увлекательной темы «кто кого и как первым предал». Как, впрочем, и хроники феодальных войн в любой части планеты. В феодальном обществе верность сюзерену — идеал. Высокий и ценный. Настолько ценный, что всегда находились желающие конвертировать его во что-то более осязаемое. Статус. Земли. Золото. И сохранность собственной шеи.

Вовремя предать обречённого на поражение — это не только свинство, но и политическая мудрость.

Японцы в этом смысле — точно такие же люди, как и все прочие. Однако в то же время можно говорить о чуть более высоком уровне верности самураев по сравнению с воинами в других странах. В этом «виновата» особенность японского конфуцианства (по сравнению с китайским и корейским). Из японской версии, как говорят, выкинули начало «человечности».

В случае конфликта интересов семьи и власти китаец и кореец выберут семью. Даже если их за это казнят, их поступок будет восприниматься как достойный. Японец обязан выбрать «начальство», если будет приказ — почтительно принести головы членов семьи к ногам господина.

Разумеется, этому «идеалу» следовали очень не все и не всегда — но представления о должном были и остаются примерно такими.

Отсюда проистекают и японская помешанность на корпоративности и верности фирме, и случаи смертей от переработки, и то, за что японцев не любят другие жители Азии.

Самураи презирали огнестрельное оружие и добровольно от него отказались

Презирали. Так сильно, что к концу XVI века японцы, по оценкам европейцев, обладали самым многочисленным в мире корпусом аркебузиров, насчитывающим десятки, если не сотни тысяч стволов.

Именно залпы огнестрельного оружия при поддержке формаций пикинёров стали залогом побед в последних великих феодальных войнах. Даже самые сильные кланы — как Такэда, пытавшиеся делать ставку на кавалерию, — проиграли.

А затем армии самураев с пиками и аркебузами прошли всю Корею, обозначив угрозу Китаю. Только господство на море гениального Ли Сунсина, яростная партизанская война корейцев и армии китайской империи Мин сумели переломить ситуацию.

Японские самураи мгновенно оценили пользу новинки «длинноносых варваров». И организовали массовое производство примитивных и простых в использовании аркебуз, стрелять из которых можно было научить любого деревенского олуха. И понеслось.

После окончания феодальных войн огнестрельное оружие простолюдинам запретили (с исключением для охотников). Самураям же не столько запретили, сколько вусмерть зарегулировали производство и продажу.

Ну а в быту, к примеру при общении с грабителями, меч — куда быстрее и надёжнее, чем фитильная аркебуза или пистоль. А импорт всё более совершенных европейских образцов, которые можно носить готовыми к выстрелу, был категорически запрещён.

Нет, были и совсем больные на головушку традиционалисты, трясшие дедовскими катанами в праведном гневе про бездуховный огнестрел — но множеству более практичных самураев их радикализм был не слишком интересен. К примеру, Сакамото Рёма, одному из создателей новой Японии.

Самураи предпочитали спать друг с другом

Порой из существования в самурайском сословии явления под названием «сюдо» делают широкие и далеко идущие выводы. Кто-то умиляется широте взглядов, кто-то проходится на тему «да они же там все…».

На практике это явление существовало и было достаточно обычным — но никоим образом не было общепринятым и тем более «обязательным». Японцы просто полагали и полагают сие явление одной из обычных сексуальных практик.

Распространению сюдо способствовал идеал мужской внешности, восходящий ко всё той же аристократии кугэ и далее к образцам китайского образованного сословия. Настоящий мужчина, в японском понимании, — не брутальный мужик, а утончённый и высококультурный аристократ. По внешности которого не всегда понятно, какого он пола.

Мужчина и юноша

Самураи были людьми суровыми, но эта эстетика влияла и на их вкусы. Ну а распространённость подобных отношений в буддистских монастырях (как в любых иных монастырях, и вообще местах постоянного обитания людей одного пола) передавалась через духовных наставников бравым воинам.

Но общепринятой крепкой мужской скрепой самурайства сюдо не был. Что не мешало этой традиции шокировать даже по-средиземноморски привычных к разному испанцев и португальцев.

Менталитет Японии

Географическое положение Японского государства уникально вследствие изолированности островов, на которых оно расположено

Поэтому в течение достаточно длительного периода своей истории все внимание японского общества было сконцентрировано на внутренних проблемах, а не на развитии связей с другими государствами. В истории Японии даже существовал период (с 1641 по 1853 год), когда значительную роль играла политика самоизоляции – Сакоку, что переводится как «страна на замке»

В то время под страхом смертной казни японцам не разрешалось строить корабли для длительных плаваний, выезжать из страны и иметь торговые отношения с соседями.

Невозможно было и осуществлять экспансию, так как Японию всегда окружали сильные соседи с многовековой древней историей и сильной государственностью (в современном виде это Китай, Корея), а на севере климат был не столь благоприятный, как на Японских островах. Поэтому социально-экономические условия этой страны развивались практически независимо от того, что происходило на азиатском континенте. Все это наложило особый отпечаток на формирование менталитета Японии.

Согласно системно-векторной психологии Юрия Бурлана, весь объем человеческого психического делится на восемь векторов – восемь групп желаний и свойств. Нижние вектора – кожный, анальный, уретральный и мышечный – способствуют выживанию человека в материальном мире. Они же формируют и менталитеты стран.

Менталитет Японии такой же, как и в развитых европейских странах – кожный, но имеющий свои отличия. Кожный менталитет складывается в странах с небольшой территорией, имеющих четкие, почти физически ощущаемые границы. Именно такова ситуация в Европе, где население вынуждено интенсифицировать свой труд, думать о наибольшей эффективности своих действий, чтобы выжать максимально всё из небольшого клочка земли, отведенного им историческим процессом. Однако в Европе существовали хорошие дороги, что способствовало развитию свойств кожи наружу – в торговле, в реализации желания кожного человека к перемещению и новизне.

Япония же, ограниченная со всех сторон водой, не развивала кожные свойства своего менталитета наружу, а только внутрь, что привело к таким явлениям, как крайний аскетизм, минимализм во всем, гиперэкономия времени и пространства, появлению кодекса социальных норм и ограничений «гири», который призывал к сдержанности эмоций, движений.

Формированию культа и даже мании самоубийств способствовала особая составляющая японского менталитета – надстройка, которая определялась состоянием звуковой меры этой страны.

Суть харакири – ритуальное самоубийство

Обряд харакири возник в средневековой Японии. Дословно «харакири» переводится как «резать живот». Человек сам вскрывал себе мечом живот, нанося смертельную рану и переживая сильнейшие боли и мучения. Это было ритуальное самоубийство, закрепленное официально как почетная смерть, которое практиковалось среди высшего сословия Японии – самураев. Вид пассивного протеста против любой несправедливости.

Например, когда воин испытал поражение, он таким образом должен был сохранить свою честь. Или вследствие того, что не мог применить свои профессиональные воинские навыки в составе феодального войска (прямо как современный японец при потере работы-реализации – не правда ли, похожая реакция на ситуацию?). Самый яркий пример воинской доблести показал Масасигэ Кусуноки, который совершил сэппуку вместе с 60 преданными друзьями после проигранного ими сражения. До сих пор это считается самым благородным актом в японской истории, демонстрирующим верность долгу и чистоту намерений.

Харакири совершалось не от отчаяния, а скорее напоминало жертву во имя какой-то идеи, а в целом, было выходом из любой затруднительной ситуации, в которую попадал самурай. Иногда доходило до того, что два самурая, просто поспорив, вскрывали себе животы. Как легко они расставались с жизнью!

Когда общественный строй Японии стал ориентироваться на европейский уклад жизни, харакири было официально отменено, однако не ушло из быта японцев совсем. Его отголоски проявляются и в современной Японии, хотя никто уже не вскрывает себе живот, теперь уходят из жизни более современными способами.

Особенно влияние прошлого ощущается, когда кончают жизнь самоубийством видные лица государства (дипломаты, министры, писатели), каждый факт суицида которых сопровождается скрытым одобрением нации и тянет за собой шлейф славы и величия.

Почему в Японии это так, в то время как в европейских странах самоубийство считается тяжким грехом? Системно-векторная психология Юрия Бурлана помогает ответить на этот вопрос, исходя из понятия «менталитет народа».

Изолированный звук

Есть мнение, что обряд харакири появился под влиянием догм дзен-буддизма. В концепции этого учения душа человека располагалась не в сердце и не в голове, а именно в животе. В японском языке один иероглиф обозначает и «живот», и «душа», и «тайные мысли», и «намерения». Поэтому обряд сэппуку якобы был призван «выпустить душу наружу», показать чистоту своих намерений, доказать свою внутреннюю правоту. Таким образом, харакири считалось «крайним оправданием себя перед небом и людьми», то есть больше относилось к духовному действию.

Кроме того, дзен-буддизм говорил о бренности преходящей земной жизни, отсюда такое пренебрежение к ней. В среде военно-феодального сословия бусидаже существовал культ смерти, навеянный учением дзен. И все же причина не в том. Это, скорее, следствие, адаптация учения под свои потребности. Ведь в других странах, где распространен буддизм, он не стал причиной распространения вируса суицида.

Системно-векторная психология Юрия Бурлана говорит о том, что главным желанием человека со звуковым вектором являются духовные категории – познание себя и смысла жизни. Физический мир его не волнует. И если он не получает ответа на свои главные вопросы: «Кто Я? Зачем Я?», то его душа болит, что проявляется в депрессивных состояниях, и просит освобождения от оков бренного тела, что создает склонность к суициду.

Существование обряда харакири и нынешних суицидальных проблем говорит о ненаполненном, больном состоянии звуковой меры японского общества, каковы бы ни были рационализации причин самоубийств. Это действительно попытка души освободиться от проблем этого мира, потому что проблемы духовного поиска не решаются.

Без сомнения, в Японии ценности звукового вектора являются основополагающими, а духовные устремления очень сильны, что так притягивает к ней звуковых любителей поиска смысла жизни. Это снова связано с особыми географическими условиями

Как хрупка и зависима от природных сил жизнь японца на протяжении веков! Землетрясения, извержения вулканов, цунами – обычные явления для Японского архипелага – заставляют его жителей задуматься о бренности бытия, о жизни и смерти, направить свое внимание на мир метафизический, духовный

Отсюда и множество обрядов и явлений, отражающих духовный поиск японского народа. Это и любование цветами сакуры в попытке почувствовать мироздание, и обряд харакири, который демонстрирует приоритет силы духа над земной жизнью, и особые японские стихи хокку, по кожно-звуковому кратко передающие абстрактные смыслы.

И тем не менее, сформированный в результате изоляции этот звуковой поиск не выходит наружу (такова японская ментальность), ограничиваясь поисками внутри себя. Но внутри ответов нет. И это ввергает звуковую меру сначала в депрессию, а затем и в суицид. Об этом и говорят многочисленные проявления звукового неблагополучия Японии, начиная от поголовной виртуальной игромании и заканчивая полной асексуальностью японского общества, которая является следствием полной сексуальной вседозволенности и становится уже реальной угрозой для демографии страны.

Последние минуты самурая

Совершение харакири требовало особого мужества от человека. За ритуальным действием часто наблюдали зрители. Самоубийца выходил в центр площадки и садился, сложив колени и оголив верхнюю часть туловища. Иногда кимоно оставалось на плечах, а рукава закладывались под колени. Таким образом одежда мешала телу умирающего откинуться назад.

Обычно перед самураем клали стопку рисовой бумаги, перо и чернильницу с тушью. По другую сторону ставили пиалу с сакэ. Традиционно перед сэппуку выпивался алкогольный напиток, писались напутственные слова, и лишь затем в руки брался ритуальный нож. Разрез живота выполнялся в горизонтальной и вертикальной плоскостях, образуя прямой угол. Самой сложной техникой считалась дзюмондзи гири, когда два движения изображали крест на животе или японскую цифру 10 – «дзю». Если болевые ощущения позволяли, то самурай последним движением перерезал себе сонную артерию

Для умирающего важно было не показать своих страданий, и он до последнего старался сохранить прямое положение тела. Когда туловище начинало наклоняться вперёд, кайсаку завершал одним взмахом обряд

Поминовение по наложившему на себя руки проводили сразу после совершения ритуала. Хозяин провожал зрителей в отдельные покои, угощал чаем и сладостями.

Весенний или зимний?

На Руси дата Нового года была непостоянной. Земледельцы начинали работы в поле с 1 марта, и эту дату считали первым днем года. В других случаях Новый год совмещали с днем весеннего равноденствия 22 марта. Хотя для некоторых славян-язычников первым днем года считался так называемый «зимний солнцеворот» 22 декабря (самый короткий и холодный в году), обычно праздник все же устраивали тогда, когда земля «просыпалась» и готовилась подарить очередной урожай.

В то же время в канун привычного нам зимнего Нового года на Руси отмечали Васильев день. К этому празднику было принято готовить разнообразные блюда из свинины – считалось, что так святой Василий Кесарийский обязательно увеличит поголовье скота в каждом хозяйстве и обеспечит безбедную жизнь. Для того, чтобы получить богатый урожай, в этот день совершали еще и обряд «посевания». Рано утром дети обходили дома и рассыпали там яровую пшеницу, которую затем тщательно собирали и хранили до весны – периода настоящего сева. За совершение обряда дети получали сладкие подарки и складывали их в самодельные разноцветные рукава.

Катаны были супероружием, превосходившим мечи других стран

Катаны разрубают всё. Вообще всё. Даже небо, даже винтовку, даже рельсу. Вдоль.

На самом деле, нет.

Начнём с того, что такое катана и откуда она взялась.

Катана — это слегка изменённый тати, длинный меч. Она имеет изогнутую форму и длинное лезвие именно для того, чтобы всаднику было легче наносить секущий удар из седла.

Поначалу тати были вспомогательным оружием. Ранние самураи — люди не меча, а стрелы. Они действовали в качестве конных лучников и очень этим гордились. Катана появилась как адаптация тати для преимущественно пешего ношения в более мирных условиях.

Культ катаны возник позже появления, и даже золотого века самурайского сословия. А до абсурда и маразма дошёл уже в ХХ веке стараниями японских кинематографистов и европейских фанатов японской культуры.

Ещё в начале ХХ века катаны считались в Японии оружием отчаянно дедовским. Члены почтенных самурайских фамилий ставили старинные клинки на европейские сабельные гарды, чтобы не отстать от времени.

Только рост национализма, армейского фанатизма и помешательство на «самурайских традициях» возродили увлечение катанами. Все бросились переставлять клинки обратно на традиционные рукояти. А промышленность освоила массовое производство сингунто — стандартных армейских мечей для пущей самурайскости и национального самосознания.

Что же до качества — сложнейшие изыски японских кузнецов были призваны не создавать суперсабли для разрубания всего, а хоть как-то исправить беду с отвратительным качеством японского железа.

Как только появилась возможность закупать европейское сырьё — за неё ухватились руками и ногами. Толедская сталь оказалась куда лучше любых изощрений японских мастеров. Оные мастера очень горевали, когда Токугава пресекли торговлю с внешним миром.

Вот катана хорошего мастера из европейского железа — да, оружие, превосходящее многие неяпонские образцы. Но в целом катана супероружием никоим образом не является. Особенно массовые образцы времён пика феодальных войн эпохи Сэнгоку, когда самураи были бесчисленны, и всем срочно были нужны мечи. Желательно побыстрее и подешевле.

Зато катана с её приспособленностью к быстрым секущим разрезам очень эффективна против противника без доспехов. Каковыми и были самураи, ронины, простолюдины и бандиты мирной эпохи Токугава — когда изогнутые мечи и стали главным символом и воплощением духа самурайского сословия.

Самураи почитали кодекс бусидо по «Хагакурэ»

Начнём с того, что «Хагакурэ» — очень поздний текст. Цурамото Тасиро завершил этот сборник цитат самурая Ямамото Цунэтомо в 1716 году, во времена Лейбница, Дефо и Петра I.

Даже такой почитатель бусидо («путь воина» — кодекс самурая. — Прим.ред.), как Юкио Мисима, полагал «Хагакурэ» ироничным мифом и эстетством, родившимся из-за разочарования самурайского сословия в реалиях эпохи Эдо. А ведь этот писатель всерьёз попытался устроить военный путч во славу пути воина — и совершил сеппуку (ритуальное самоубийство, принятое у самураев. — Прим.ред.) после неизбежного провала.

К тому времени самураи уже сотню лет как не воевали — с кровопролитием покончил победивший в войнах род сёгунов Токугава.

Самураи служили чиновниками, подсчитывали коку риса, спивались сакэ, тайком занимались коммерцией или вовсе оказывались ронинами. В каковом качестве кто тупее — громил кабаки и промышлял вульгарным гопстопом, а кто поумнее — принимал активное участие в зарождении первых кланов якудза.

Разочарование в реальности и мечты о том, «как всё должно быть», и воплотились на страницах «Хагакурэ».

К жизни самураев времён феодальных войн этот текст имеет не больше отношения, чем книги Проханова, Суворова или, простите за выражение, Максима Калашникова — к истории СССР. Но идеи «Хагакурэ» упали в плодородную почву, помножились на юношеский максимализм многих читателей — и в этих рафинированных, вымышленных образцах «благородного стремления к смерти» находили вдохновение «самураи ХХ века».

Они вели японскую пехоту на русские и американские пулемёты в «банзай-атаки», совершали сеппуку по любому поводу и просто от тоски зелёной. И вообще вели себя настолько идиотски, что настоящий самурай времён расцвета сословия вспорол бы себе живот от позора за потомков. Ну или помер бы от смеха.

В «Хагакурэ» есть множество по-настоящему умных и мудрых мыслей. Но любая идея увлечёнными сторонниками доводится до фееричного абсурда.

История возникновения

Цукиока Ёситоси (1890). Генерал Акаси Гидаю готовится совершить сэппуку после проигранной битвы за своего господина Акэти Мицухидэ в 1582 году. Он только что написал свой предсмертный стих, который также можно видеть в верхнем правом углу картины.

В древности сэппуку не было распространено в Японии; чаще встречались другие способы самоубийства — самосожжение и повешение. Первое сэппуку было совершено даймё из рода Минамото в войне между Минамото и Тайра в 1156 году при Хэгэн. Минамото но-Тамэтомо, побеждённый в этой короткой, но жестокой войне, разрезал себе живот, чтобы избежать позора плена. Сэппуку быстро прививается среди военного сословия и становится почётным для самурая способом свести счёты с жизнью.

Сэппуку состояло в том, что самоубийца прорезал живот поперёк, от левого бока до правого или, по другому способу, прорезал его дважды: сначала горизонтально от левого бока к правому, а потом вертикально от диафрагмы до пупка. Впоследствии, когда сэппуку распространилось и стало применяться в качестве привилегированной смертной казни, для него был выработан особый сложный ритуал, один из важных моментов которого состоял в том, что помощник (кайсяку) самоубийцы, обычно его лучший друг, одним взмахом меча отрубал ему в нужный момент голову, так что сэппуку по смыслу сводилось к ритуальному обезглавливанию. Обезглавливание производилось тогда, когда тело самоубийцы начинало клониться вперёд. Самурай стоически терпел мучения, показывая силу своего духа (хара), и как только тело качнётся — взмах меча обрывал его жизнь.

Между обезглавливанием по сэппуку и обыкновенным обезглавливанием установилась юридическая разница, и для привилегированных лиц, начиная с самураев, смертная казнь заменялась в виде снисхождения смертью через сэппуку, то есть смертной же казнью, но только в виде ритуального обезглавливания. Такая смертная казнь полагалась за проступки, не позорящие самурайской этики, поэтому она не считалась позорной, и в этом было её отличие от обыкновенной смертной казни. Такова была идеология, но в какой мере она осуществлялась на практике, сказать трудно. Фактом остаётся только то, что сэппуку в виде казни применялось только к привилегированному сословию самураев и так далее, но никоим образом не к классам населения, считавшимся ниже самураев.

Это официальное применение сэппуку относится к более позднему времени, а именно к токугавскому периоду сёгуната, но независимо от него этот способ самоубийства в частном его применении получил очень широкое распространение во всей массе населения, почти став манией, и поводами для сэппуку стали служить самые ничтожные причины. После реставрации Мэйдзи с началом организации государственного строя по европейскому образцу и начавшимся под давлением новых идей изменением всего вообще уклада жизни, официальное применение сэппуку в конце концов было отменено, а вместе с тем и частное его применение стало выводиться, но не исчезло. Показательно, что дипломат Тосиакира Кавадзи (известен тем, что им был подписан с японской стороны Симодский трактат) после реставрации Мэйдзи покончил с собой из верности сёгуну, но в знак своей приверженности прогрессу не стал делать «старорежимное» сэппуку, а застрелился из револьвера[источник не указан 1045 дней].

Случаи сэппуку нередко встречались и в XX веке (например, самоубийство одного из наиболее значительных японских писателей второй половины XX века Юкио Мисимы в 1970 году), и каждый такой случай встречался скрытым одобрением нации, создавая по отношению к некоторым применившим сэппуку лицам более видного положения ореол славы и величия.